Волгоградский Городской Клуб Туристов

Чус - Илекса - Вама-Водла

СОСТАВ ГРУППЫ.

Кильдишев Владимир Петрович - Руководитель.

Каварьянц Алексей – реммастер.

Мурсалимов Андрей – фотограф, ответственный за костровые.

Казаков Эдик – экипаж Алексея.

Вишнякова Галина – завхоз, медик, козел отпущения.

ЭКИПАЖИ.

Каварьянц Алексей, Казаков Эдик – катамаран–двойка. Мурсалимов Андрей, Вишнякова Галина –катамаран-двойка. Кильдишев В.П. – каяк.

ЗАБРОСКА

29.07.2001

Вокзал: Волгоград-I. Поезд 16 Волгоград – Москва (Эдик на маршрутке). Попрощались, поехали. Почти сели кушать Катькины блины, которые предназначались Эде, как Муркин вспомнил об аптечке, которая преспокойно лежала в то время в клубе. Хотели скидывать на пейджер Наталье, пока не доехали до станции, на которой можно передать медикаменты, но промукалили все станции и решили прикупить таблетки в Вологде.

Вечером пели под гитару в своем кругу и в кругу московских студентов. Ночью в поезде простыло все, что только может простыть (из-за открытых окон).

МОСКВА (столица, твою мать), 14. Эдик встречает. Железнодорожный вокзал – хуже, чем самые стрёмные Волгоградские задворки. Метро. Красиво, не спорю, народу тьма, при чем это – обычное дело, глаза разбегаются; фонарики вдоль эскалатора, картинки разные всякие; народ щемится от наших рюкзаков во все стороны. Особенно веселое шоу было в поезде метрополитена.

Через метро перебрались на Ярославский ж-д вокзал с Повелецкого. С 16 до 19 с хре-ном ждали вологодский поезд. Дождались, сели, доехали в Вологду через Ярославль (О, Ярпиво – всем пивам пиво, кроме нашего конечно). Кстати, в Ярославле вокзал намного приятнее, чем в Москве (людей поменьше, может, правда, потому что ночью, да и подобрее они эти люди, поприветливее).

ВОЛОГДА. Утро (раннее). Зелененький вокзальчик, не замолкающий громко-говоритель с монотонным женским голосом, железные лавки в самом вокзале, где мы и прибомбились. Андрюха пошел за билетами на Шастинск (пос. Шаста). Времени тьма, мужики пошли осматривать город, остался со мной только Эдик. Хотелось спать. Я уснула на лавке, Эдя смотрел за мешками, рядом, со своим шмотьем разбирался какой-то одинокий велотурист.

“- Сообщение с города Уй…” разбудило меня в очередной пятнадцатый раз. Посмеялись с Эдиком над этим сообщением, над его записью, так как “Уй” там было записано смазано и получалось какое-то неизвестное доныне народу слово.

Пришли Муркин, Алексей, Петрович. Тогда пошли мы с Эдиком гулять по городу (в Вологде где). Искали сначала базар, чтобы продуктов прикупить. Шли через парки, по дорогам, которые вологжане переходят исключительно на зеленый свет, а мы, как волгоградские дрозды, которым … все равно: красный, зеленый, желтый, да хоть синий.

Продукты купили, зашли в ЦУМ. Потом пошли до Кремля, на речку, в Воскресенский собор, прошлись по главной аллее города. Кстати, профессиональные фото в рамках с изображением пейзажей стоят там порядка 250р. Зашли в картинную галерею, у нас на Аллее героев раз в 50 лучше.

На вокзал вернулись через цепь магазинов (в т. ч. Детский Мир). Снова ушли старшие немцы, а мы стали писать письмо Деду Морозу и Дудкину, написали и тут же отослали.

Поезд около 16-ти часов. Общий вагон, жесткие сиденья. Уже очень холодно, и природа пошла изумительная: за окошком поезда стенами стоит еловый и сосновый лес. На станциях местные жители уже продают ягоду с характерным названием “черника” и с еще более характерной ценой – 8р. литровая банка (итого: 80р. ведро). Судя по маршрутке, Шастинск – это ближе, чем нужный нам поселок Шаста на одну станцию, поэтому проехали бакланами одну остановку и вышли где надо 1.08.01 примерно в 5утра.

Жители поселка, некоторые из которых “должны были” подорваться нас отвезти на Чусреку, спали. Пошел к тому же слушок о том, что на Илексе пожароопасность: ни кого егеря не пускають.

Мужик на МАЗе-лесовозе предложил за 500р довезти нас до нужного места, другой мужик на уазе – за 1500р. Что решили очевидно, только МАЗ открытый – рисковали потерять рюкзаки, но благополучно доехали с остановкой на каком-то озере.

ЧУС.

Обычное болото с белыми кувшинками, желтыми лилиями и с одряхлевшим мостом. Выбрали место для стоянки. С едой выяснилось, что беда, беда на четыре дня – с крупой, сахаром, чаем и печеньем (с последними тремя беда выяснилась позже). Рамы в первый день сделать не успели и остались еще на день. 2.08.2001 доделываем рамы на каты. Приехали какие-то местные уроды по ягоды. Единственная ассоциация с ними – это трехэтажный пьяный мат и от мужиков и от баб.

Неспокойно отночевав, мы утром 3-го сорвались на воду. Первое, да, в принципе, как и все последующие, впечатления о Чусе вызывают ломоту в коленных суставах, т.к. порядок физической работы у нас был таков: два метра гребем на катамаране, три метра идем пешком.

-Егерская избушка. Неплохо оборудована. На двери записка, ее содержание примерно со следующим смыслом: пользуйтесь, мол, мужики, будьте как дома, но не забывайте, что вы в гостях.

ПОРОГ КАЛЯ.

В большую воду может это и доброе препятствие пятой категории, ну, а в нашу сушь это просто 40 минут переноса.

Да, конечно же, Чус подпортил разочарованием настроение похода, ведь все эти элементарные препятствия можно легко встретить у нас весной в пойме.

Через несколько дней Чус удачно впал в ИЛЕКСУ. Стоянка с тьмой комаров и мокреца, но уже не так напрягает как раньше, мы с ними сроднились. В этот день мы с Муркиным наловили на хвост рыбы, и эта стоянка была не такой голодной.

Второй день на Илексе: оз. Тун, заросшее чаканом; егерская избушка без обитателей, зато со вкусной хозяйской малиной. Я поменяла свое средство передвижения на командорский каяк: решили, что так мы будем двигаться быстрее. По пути к Носовским перекатам – первый человек, точнее два человека и две собаки. Отец с примерно семилетним сыном из Питера, приятные такие рыбаки-байдарочники (кстати, байда у них была добрая – новенькая таймень с бомбейской шкурой). Поболтали мы с ними и поехали дальше.

Носовские перекаты.

Весело мы их пролетели. Оказалась там тьма народу, ловят рыбку, отдыхають. Мы встали на стоянку под Носовщиной.

Наутро пошли до оз. Монастырского и остались ночевать на нем из-за сильного ветра, который бушевал до обеда следующего дня. Вот после того обеда мы и тронулись и прошли оз. Монастырское против ветра, за ним сразу – оз. Ик, и встали на обед. На каяке по озерным волнам гораздо круче, чем по плесу, но Петрович, немец, далеко от ката не отпускает. Дошли до Лузских перекатов, поскакали на них и потом встали на стоянку. Ну что могу сказать: КЛАССНО!!!

Следующий день до обеда прошли оз. Лузское и встретили дальше по реке минчан, путешествующих на кате с мотором и парусом.

ОХТОМ-ПОРОГ.

Интересно, круто, но мало. Потом обед, продолжение Охтома и стоянка на Калакунде (перекаты). В деревню Калакунда (заброшенную) пошли мы с Петровичем, встретили по дороге двоих финнов, мерно попивающих спирт, кое-как поговорили с ними на русско-английских жестах, узнали, что они путешествуют пешком и то, что их двое все. Калакунда натурально состоит из пары-тройки полуразрушенных домов, егерского кордона и маленькой колоколенки-молитвенника, где сложены всякие монетки (и иностранные тоже), мы с Петровичем положили общаковскую пятишку.

В этот вечер Андрюха подарил финнам доброго, пойманного им, окуня (а жаль), но просто его некому было чистить.

Утром отправились на Водлозеро. По дороге встретили двоих отдыхающих, толи с Калуги, толи хрен знает откуда. Ребята такие веселые попались, рассказывали: «… проснулись утром, лежим в палатке, слышим – финская речь, ну, думаем все … допи… доотдыхались вообщем, а оно нет, и правда финны, спешили на тот кордон к утреннему катеру».

На кордоне содрали с нас с каждого по полтиннику – за десять дней нахождения в нац. парке, независимо от того сколько мы там реально находились.

К обеду дошли до Водлозера, часов до семи после обеда ждали катера, которые могли бы нас переправить через озеро…, я правильно сказала: бы – уроды проехали мимо, не остановившись. И мы, такие вот радостные, поперлись в ночь до Ильинского погоста (островка на озере). Мне тогда сильно напрягаться не пришлось, т.к. я была на каяке, а вот мужики подустали. Потом поднялся сильный ветер, и когда дошли до погоста, думали: все ! стоянка ! ужин ! но не тут-то было – Ильинский погост это остров-музей, на котором розжиг костров, стоянка запрещены, курение – в определенных местах. Мы поплевались, посмотрели на ночной погост и пошли на находившийся неподалеку ост. Колгостров, на котором и переночевали (а поужинали мы в тот день в два часа ночи, или утра, как кому нравится).

На следующий день оказалось, что мы встали недалеко от детского лагеря, и у них имеется какая-то лодка-развалюха и МОТОР! Разговаривая с начальником лагерька, мы пробудили в этих добрых, наивных людях столько жалости, потому что мы: не успеваем к поезду, у нас мало еды и времени, холодно, голодно, тяжело, короче подбросьте нас до Кугонаволока, нас, или хотя бы нашего завхоза.

Мотор оказался дохловатым, таким образом, довезла нас Леночка (директор лагеря) лишь до половины пути. Там встретился тот самый катерок, который предложил только нам (т.к. Лену считали за свою) прокатиться на 20$, естественно, Петрович отказался. Катерок взял на буксир лодку, Лену и меня, а мужики должны были ждать на мысу острова Пелгостров меня с продуктами, после Кугонаволока Лена меня подбросит. На катерке мы доехали до Кугонаволока, пошли по магазинам. Я докупила продуктов, но в связи с тем, что начался дождь, Лена ехать передумала. И мы с ней и с еще одной женщиной, Зульфией, которая встречала Лену на пристани, пошли домой к директору лагеря. Попили там чай с батоном, и покуда Лена и Зуля ходили за ряпушкой к Игорю – человек, который не поленился помочь Лене автоматически и мне с продуктами – так вот, пока они ходили, я удачно спала на столе.

Потом фуфловатый мотор лодки еле завелся с помощью топора, Игоря и какой-то матери.

Лена с Зульфией довезли меня до моей команды, меня и продукты приняли очень тепло и радушно.

Воспоминания о матери на этот раз не помогло завести Ленин мотор, и она, Лена значит, пошла с Зулей куда-то по берегу Пелгострова. Вернулись они на моторке каких-то местных алкашей, с которыми и отбуксировались на Колгостров.

Утром 12-го мы уже держали курс на плотину, пообедав по дороге на диком островке. В районе пяти вечера –

Вамская плотина.

Три раза УРА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

После нее – сразу Устинский порог, спустились пониже, река Вама в этом месте очень бурная из-за порогов и плотины, встали на стоянку на пороге Роккой, который, утром осмотрев, удачно прошли. Вот, тогда и началась катамаранная и каячная пляска по шиверам и порогам: Островец, Кривой, проехали пару мостов и чесанули до Падуна через кучу препятствий (порог Боровой например), устье Вама-Водла, где какие-то бакланы москвичи спросили у Петровича: «А это у вас что, каяк?» Затем сразу порожек, добрый такой интересный, и тропинка на осмотр со смородиной и малиной. После осмотра - мой диалог с Андреем:

-Ништяк, Андрюх, сейчас поскачем, порог-то добрый!

-(продолжительное) А-А-А, ботва.

Напряглись мы на этом пороге, скажу я вам ребяты, особенно тяжко из нас двоих было, конечно, Муркину – загребал так, что аж лопатка звенела, а когда причалились, сразу взялся за спасконец, сказав, что сейчас, может даже придется Петровича ловить. Но командор был великолепен, и когда подошел попытался подколоть: « Ну, как ботва?»

Далее на Киньском пороге мы с Андрюхой словили все овации. Когда, маневрируя между камней, мы как будто специально заехали на огромный чемодан (ну, как будто или потому, что я стормозила), Муркин сделал Эдику и Лехе вот так: жест без крика Yes! - мы столкнулись и погнали дальше. А дальше, после небольших шиверок и порожков – Верхний Падун, где остановились другие, старшие москвичи. Кстати, порог оказался симпатичным, я бы даже сказала красивым, к тому же очень чистым и удобным для того, чтобы покататься: порог через всю реку, и расположен он на повороте; три огромных слива и слева по течению добрая такая бочка, куда я сразу захотела попасть, но как говорится Муркиным: «Не судьба» (произносится отрывисто). Верхний Падун понравился всем, Андрей хотел даже потом на него вернуться покататься на каяке.

И вот, потом после небольшой шиверки и справа заброшенной деревеньки мы и дочесали до НИЖНЕГО ПАДУНА (13.08.2001); порог водопадного типа, типа опа, где чисто вода падает конкретно с высоты 1,7 м и неплохо падает, скажу я вам ребяты.

Радостный Петрович объявил: « Падун, друзья!», да, тут и козе ясно, что Падун. Остановились выше порога, т.к. стоянка ниже была занята. Как потом выяснилось это еще одни москвичи (развелось, блин, этих немцев, как китайцев … абсурдно, да?). Следующим утром Андрей, как и намеревался, поднялся до Верхнего Падуна – покататься на каяке, не смотря на моросящий дождь.

Друзья мои, товарищи натаскали дров и решили идти кататься по Падуну, когда приедет Муркин. Андрей приехал ну просто super довольный. Оказывается, те московские туристы, которые на Верхнем, очень приятные люди. Они собирались в Саяны, но там паводок, дороги затоплены, и поэтому перебросились на Ваму-Водлу. Очень удивились, что с таким мощным снаряжением мы пришли на эту речку, что за 2\3 дня мы сделали расстояние от пор. Роккой до большого Падуна, что у Муркина такой бомбейский каяк доброго типа. Спросили, что за борода на баллонах синего ката, и восхищенно удивились на гордый Андреев ответ: «Это дополнительная спас емкость». Поболтали они еще немного с Андреем, напоили брусничным компотом, и Волгоградский турист решил покинуть новых знакомых. Ну, а я, которой везет как утопленнику, совершенно случайно в этот день, когда команда пошла обкатывать порог, оказалась дежурной. Поэтому и осталась в лагере готовить обед, чтобы потом, накормить мужиков чем Бог послал, а Бог нам сегодня послал: канчик наваристого борьщечка, крышку от канчика жареной картошечки с грибами, кстати, про картошку, которую мы благополучно сблындили у водлинских егерей, с их не вовремя опустевшей избушки, расположенной чуть выше устья. Мы пообедали сытно, исключая Эдика, конечно, с хронической болезнью бездонность желудка («бездонка» в простонародье) и теперь уже пошли кататься по порогу со мной. Только Петрович остался в лагере. Москва, та что ниже Падуна, оказалась тур. организацией, которая осуществляет выезды на к-л реку и катает там людей на интересном пороге до потери пульса. Мы с Муркиным съехали по всем сливам по несколько раз и ткнулись во все бочки. Та бочка, что после правого по течению слива, наиболее сложная, - если попытаться заехать в нее моим (правым) баллоном, то мне придется царапать вислом по камням. В тот день нам удалось только в последний заход залезть в эту бочку, и то слегонца. Четвертый слив заколот рыбацкой ерундой, поэтому лезть в него мы не стали. Во второй бочке (после второго слива справа по течению) висела, вероятно, сеть, индикатором которой являлась пластиковая бутылка. А вот от третьей бочки меня перло больше всего, ребята, вот это класс, просто SUPER! THE BOMB! Андрейко даже устал со мной кататься. Более менее удовлетворенная я и вовсе уставшие мужики, короче такие мы вернулись в лагерь. Петрович, было, спросил об ощущениях, но сам понял нелепость своего вопроса, посмотрев на мое сияющее лицо, как в принципе и все остальное.

Вечером после ужина командор решил сниматься с маршрута в пос. Водла, а завтра устроить еще одну дневку и БАНЮ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Так оно и вышло. Эту дневку добро мы провели, съездив до бани покататься на Верхний на каяке. После баньки мы навеселе и на кате втроем – я,Алексей и Муркин –погребли к подъехавшим тем днем молодым бакланам-москвичам. Поехали с песнями: под «Полонез» - туда и под «Отряд не заметил потери бойца» – обратно. Наши собратья по водному делу в тот вечер казались немного вялыми и уставшими, но очень приветливыми, настолько приветливыми и гостеприимными, что даже напоили нас чаем с САХАРОМ!!! Но мы не злоупотребляли доверием, как Винни Пух в мультике; выпили чаю, попели песенки и скромно удалились восвояси. Ну, удалились мы конечно не скромно, а как испанские певцы в гондолах с гитарой. Тихо улеглись спать и на следующее утро дернули до поселка Водла.

Скатились по Падуну, потом на видео сняли один коронный заезд в бочку и погнали вниз. Всего один интересный порог. Порог шиверного типа, через всю реку, и посередь реки островок. Слева от острова он практически не проходим, и мы соответственно обошли его справа: сначала Алексей с Эдиком, но я не видела как они проходили – была на другой стороне острова - потом пошли мы с Муркиным. Как Андрей и хотел, ушли от прижима, но только слишком ушли – налетели на камень с противоположной стороны. Спускаясь ниже по Водле (река становилась спокойней и в конечном итоге перешла на плес), мы все больше и больше изнывались ожиданием ощущений от прохождения порога Печка, на котором как раз и стоит пос. Водла.

Пообедав супом «Херчо» (народный фольклор, Казаков Э.) на островке перед малюсеньким перекатиком (хотя, как сказать малюсенький, на Чусе я бы запищала от удовольствия перейти такое препятствие). Так вот, мы чуть отдохнули, побродив перед обедом, поискав грибочки. Я, естественно, фиг нашла, зато одной ногой ляснулась в трясину, которую вроде бы заметила, но мне же надо было проверить наверняка она это или не она. Ну, я и проверила. Хорошо, что не по пояс, и, что не глубину мерила, а просто наличие болота. После обеда мы пошли дальше, дальше, дальше … короче поселок Водла. На подходе к поселку Андрей рассказал мне страшную историю про свирепую местную ребятню, которая, как правило, притесняет (в лучшем случае), обижает и насилует бедных туристов. Так у нас, вернее с нами, конечно, не вышло, но проблемки были (об этом позже). Завидев какую-то женщину, полоскающую с мостика бельецо в речке, мы с Андрюхой подчалили к берегу. Еще ничего в принципе не спросили (про магазин), она уже отвечает: «Вы думаете, я местная?». Да, мы собственно ничего не думали и не рассуждали даже. Не успели не о чем ее боле обрасспросить, вдруг, откуда ни возьмись – мужик:

- Вы, - говорит, - туристы?

- Ага, туристы. – отвечаем мы. А он таким бизнессменским взглядом нас окинул и так осторожно начал намекать, что у него, мол, микроавтобус имеется, Мерседес «блинц», на котором он нас за шесть кать подбросит до Пудожи, а точнее до кометы на пристань. Мы с Андреем подумали, и Петрович согласился. Был соблазн на то, что Кабадеев Александр (он же «мужик») посоветовал нам разобраться на другом берегу деревни, чтобы ребятишки не беспокоили, а утром он нас бы переправил на лодке. И еще обрадовал нас дяденька, что Печечка вся рыбацкими клетками заколота, так что обломались волгоградские туристы по полной программе. Основные черты облома: три порожные протоки вокруг островков, две из которых из-за камней не проходимые, а одна, заколотая деревяшками, представляла собой симпотный каньончик. Сунуться, конечно, туда можно было бы, но самоубийц в наших рядах не наблюдалось. Хотя Петровича подбивали на это дело, в шутку, конечно, мы же не такие садисты.

Ну, мы, значит, расположились на одном из островков и стали разбирать каты, Петрович - каяк. Жалкое зрелище, как вспомню, сердце разрывается. А Андрюха сказал еще все шкерты на отвязанных рамах порезать (честно говоря, я тогда не поняла зачем, но все равно сделала, наверно из еврейских побуждений).

Милый дяденька привез нам на островок молодой картошечки, которой мы не теряясь угостились, Александр уточнил обстоятельства дела и угреб на своей деревянненькой. Под конец нашей трапезы на остров совершенно случайно, за ягодой в девять часов вечера, повалила местная ребятня. При чем наглые такие эта мелочь: «мы тут у вас посмотрим че-нибудь». Ну, они и «посмотрели» кучу Муркиновских сигарет, несколько блесен и еще каких-то снастей. Правда, спросили еще лесу, в которой Андрюха к их сожалению им отказал.

Мы легли спать, когда ушли последние посетители. Так наш последний ходовой день

и закончился.

ВЫБРОСКА.

Утро началось с гречневой каши, сваренной Эдиком. В ней почти не было молока, но зато, гречка просто утопала в сливочном масле.

Собрались. Мужик подъехал вовремя, как договаривались – в 7:30. Весело так доехали до пристани, под сборку «Союз-23». Там народ уже грузился на комету. Как-то, до сих пор не понимаю как, по какому-то лихому блату мы без билетов кинули мешки и себя любимых с причала прямо на корму и засели там. Кораблик тронулся, и мы переместились в салон. Мужики всю дорогу стояли, а я, ха-ха, сидела: хорошо быть единственной девушкой в команде.

ПЕТРОЗАВОДСК.

Столица Карелии. Такая романтика: город по наклонной, спускающейся к набережной, к Онежскому озеру, и по нему – вдаль уплывающий и превращающийся в точку там, где Онега сливается с небом в насыщенную синь, парусный катамаран. Только вот то, как мы поднимались с набережной до троллейбусной остановки, было похоже на картину «Бурлаки на Волге». Дотащив бурлацкую лямку, мы забомбились в троллейбус, где прокатились на сотню впятером: по пятерке проезд + багаж =

ПЕТРОЗАВОДСКОЕ ДЕПО – КОЗЛЫ. Ж-д вокзал меньше, чем наш, но тоже ничего. Попадали мы в зал ожидания, купили билеты до Питера; поезд наш отправляется ровно через полутора суток: этот день, ночь и следующий день до 23:00. Эдик решил ехать сегодняшним поездом в Питер к родственникам, поменял билеты, продинамил, таким образом, около сотни рублей и стал терпеливо ждать сегодняшних одиннадцати часов. Мужики в это время уже были в районе центра города. Ходили они, вероятно, бродили, а мы с Эдей за это время выпили по бутылке Ярпива (светлого) и съели по два стаканчика вологодского мороженого. После прибытия подуставших Петровича, Алексея и Муркина, мы с Эдиком отправились на поиски местных достопримечательностей и еды. Ну, мы их и нашли. Спустились на набережную, зарубили там две 200-граммовые шоколадки возле чугунных пушек (как про них позже сказал Андрюха: «мощные штуки», но, честно говоря у них даже отверстия под ядра землей залеплены), еще мы съели по хот-догу с двумя сосисками, потом по Ярпиву, короче получилось по 66.8р на брата.

Набережная там добрая, у нас конечно позамысловатей, зато в Петрозаводске на ней собраны разные штуки местной и неместной архитектуры. Шесть чугунных плоских баб, например, через которых пройдешь по ступенечкам, и чой-то будить. Дерево какое-то засмоленное все, черное, ветки голые и ствол тоже голый, короче все оно голое, а на стволе ухо человеческое, и написано там: шепни, мол, желание, оно и сбудется. Шептать я не стала, а вот, между баб прошла. Еще какие-то железки, в разные стороны торчащие; американская железная скульптура «Рыбаки»; какая-то ботва (стальная большая пластина с дырочками), за которой лужаечка, выложенная камушками и с большим камнем по середине, видно при попадании солнечных лучей через дырочки получается какая-то борода на лужайке. В маленькой искусственной бухточке видели корабли-музеи: Ковчег Одиссея, Помор, Любовь.

Накупили мы продуктов к ужину и завтраку, вернулись на вокзал, поели, проводили Эдика в Питер и улеглись спать на вокзальный пол, а Алексей такой порнографии не выдержал и ушел с палаткой на природу (понятие природы здесь характерно узко и отождествляется с понятием лесопосадочной полосы за железной дорогой). Петрович с Андреем спят, я пишу свои впечатления о происходящем, время 1:29 ночи. Пиво мое и мороженое заканчиваются, бессовестно напоминая о моих слабостях в еде, так что я тоже ложусь спатеньки.

Провалялись мы так часов до одиннадцати утра. Андрюха решил составить мне компанию сходить прикупить что-нибудь к завтраку. После чего мы совершили приятный для желудка обряд и отправились за железку просушить все дела. Похватали рюкзаки, перемахнули через пути и разложились на солнечной полянке. Разбросали серебрянку на травке, повесили поддувы, ля-ля, тополя. Вроде бы снаружи все просохло, и мы с Андрюхой вывернули камазку. Подошло время обеда и встал вопрос кому идти с каном за водой в местный туалет. Пока мукалим. Моя реплика:

- Ну, кто идет за водой?

Муркин:

- Самый женственный.

Алексей:

- Носик-то надо припудрить.

- Прикинь как клево: девчонка с канами полными воды! – Муркин

- Круто!!! – Петрович.

После чего мне ничего не остается… да, пошла я.

Пообедали мы, ну, очень плотно, так плотно, что в нас Ярпиво не влезло, а в Петровича, соответственно, - Байкал.

Ночь в поезде, и мы в северной столице.

Санкт-Петербург.

Веселый такой вокзал, здоровый, длинный. Очень интересно расположены привокзальные магазинчики и кассы. Когда они закрыты, то представляют собой просто стену, такие как бы встроенные помещения. Смотрится это дело довольно-таки аккуратно – никакого нагромождения. В подземных переходах, как потом выяснилось, такая же штука творится. Эдик уже встречал на платформе. К тете он, к сожалению, не попал и ночевал на вокзале, обидно, досадно, но … сами знаете. И остался наш искатель приключений караулить мешки.

Что можно сказать об удовлетворении потребностей, даже самых маленьких, в городе в 7часов утра, когда закрыты все магазины с тур. снаряжением, не открыта ни одна булочная, ни одно кафе, и ни один, пусть даже платный туалет. Пошли мы налегке по Невскому, узнали во сколько открываются нужные нам магазины со снарягой, поняли, что нескоро и сначала решили поесть. Стали искать, где покушать, там, где относительно недорого – еще закрыто, а там, где открыто – неприлично дорого. Но перед нами вдруг встала другая проблема не терплющая отлагательств: всем остро захотелось в туалет. Ну, мы и зашли в какое-то заведение, там, правда, было не классическое «М» и «Ж», а только . Алексей дал наводку: мол, прямо там, где клоун сидит – ну, я туда и пошла. Добрым оказался в Макдоналдсе туалет, хотели мы даже приличия ради там что-нибудь покушать, да, уж слишком накладно получается, даже «что-нибудь». По этой простой причине зашли мы в недорогую кафешку, где когда-то перекусывали Андрей с Петровичем. Так, что до Зимнего мы уже дошли налопавшись. Поснимали на камеру местные достопримечательности, я побегала от радости по площади, на что Муркин съязвил: «Галя в Питере».

На обратном пути купили мне снарягу, долгожданную мою (рюкзак, спальник и два коврика, один такой добрый, второй еще добрее), помогали выбирать все. Прибарахлившись, отправили Алексея к Эде, и уже втроем пошли в Кунсткамеру. В музей просочились, я бы сказала, удачно, потому что когда позже из него вышли, то наблюдали там огромную мавзолеевскую очередь. Хорошо, что я взяла студенческий, вход мне обошелся в 10р, а Андрею с Петровичем влетел по тридцатке. Подробно про музей не буду, т.к. считаю, что лучше один раз увидеть, чем много раз услышать. Но, самое интересное, - на выходе из музея. Прямо перед дверями красовались четыре или шесть таких бомбовских мотоцикла YAMAHA. Ну, и Андрюха не упустил возможности их сфоткать.

Мы вернулись на вокзал, по дороге завернув на Гостиный Двор. Все купленное сложили в мой 130-литровый рюкзак. Сели в поезд, который сразу тронулся, нагнали ужас на наших соседок по купе. Ночью кто-то просыпался от того, что поезд качало и сильно дергало, не знаю, я спала до самого утра, пока эти звери ни разбудили меня садистским способом (Катька меня поняла).

Оставался еще один день в поезде, один, но очень долгий день. Как я соскучилась по всем нашим, они, наверное, тоже, интересно, кто нас встретит.

Встали рано утром, часа за полтора до прибытия. Сердце стало учащенно биться, стараешься не показать волнение перед своими мужиками, но они, немцы, все равно замечают, а Муркиновская морда еще и подкалывает: «Да, не волнуйся ты, Гала, никто тебя встречать не придет». Было бы грустно высадиться на пустой перрон. НО, ВЕДЬ ПРИШЛИ ЖЕ!!!!!!! Это так здорово, когда тебя встречают друзья и близкие тебе люди, такие не выспавшиеся и родные! родные! родные!

В качестве эпилога хочу высказать пожелания и предложения. Друзья, ходите чаще в походы, они сплочают, особенно такие длинные как наш 23-дневный.

И еще, для особо грамотных читателей: ошибок в моей летописи нет, есть только авторские знаки.

Всегда ваш искренний друг и собрат (или сосестра) Вишнякова Галина.

Лето 2001 года.